Вход

Мое сердце бешено стучится. Кровь пульсирует. Дыхание учащается. Я смотрю на него и мои ладони потеют.

Ведь он не должен увидеть, что я достаю шпору.

Завтра физику сдаю.

Я знаю, что все пройдет. Уйдет боль, уйдут сомнения и прочая хрень. Я знаю, что все то, чего я хочу, будет у меня, надо лишь подождать… Но блядь, Я НЕ МОГУ ЖДАТЬ! Я хочу всего и сразу.

Ебушки-воробушки. Люди, почему так сложно понять, что по утрам, а тем более в понедельник, я редко бываю в хорошем расположении духа? Поэтому не надо до меня доябываться с тупыми какими-то вопросами и предъявами.

Спасибо бабушка за то, что ЗАЕБАЛА БЛЯДЬ НАХУЙ ВЫМЕТИСЬ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ И НЕ ПИЗДИ.

Ну вот, прошел год со дня памятной «бомбежки» Пугачево и близлежащих деревень, а это значит, что сегодня снова 3 июня, день рождения моей мамы. Почему мне вздумалось связать эти два события? Да просто потому, что у мамы в маленькой деревушке близ Пугачево живут мама с папой. Ох и натерпелись они все тогда страху...

Были у мамы на могиле сегодня. Гоняли чаек, ибо охуели. Откуда чайки на кладбище, воды рядом нет.

В который раз взглянула на крест (памятник еще не ставили) и подумала: нет, это другая Пластинина Елена Викторовна, к которой мы заглянули по ошибке. Моя мама не здесь. Моя мама дома, ждет, пока мы с папой вернемся, чтобы по обычаю отчитать нас за то, что мы подлые лентяи и засрали всю квартиру.

Начался нудный разговор о душах. Мама мамы спросила, не снилась ли нам моя мама. Оказалось, что нет — никому из 4х присутствующих. Снилась она какой-то там подруге, во сне была очень красивая и радостная. Её спросили: а скучает ли она по своим? На это она ответила, что каждый день их и так видит.

Папа рассказал, как его друг гулял во сне с его матерью, которая умерла не так давно. Она показывала ему бесконечный небоскреб, где много-много квартир, длинные улицы с какими-то магазинами, все как у людей. Она рассказала, что они живут в этих квартирах, развлекаются, ходят на работу. Тут и бабушке вспомнилось, как во сне однажды она болтала со своей бывшей коллегой по школе, и та все жаловалась на какую-то однокомнатную квартиру, которая её «прямо задолбала сил нет!», хотя коллега всю жизнь жила в трехкомнатной.

И все таки пошел дождь. На мамин день рождения никогда не было дождя, а тут — на тебе, лил как из ведра.

Сегодня мы должны были жарить шашлыки и поддразнивать маму, что она стареет.

Я люблю тебя, мам.

Уважаемые комары, здравствуйте. Меня, конечно, очень бесит ходить и чесаться все время (и почему вы так любите именно меня кусать?), но в целом против вашей братии я ничего не имею. Одно «но»: я понимаю, что я являюсь вашим завтраком, обедом, и ужином, но, бля, если вы хотите пожрать, НЕ НАДО НОЧЬЮ ПИЩАТЬ НАД УХОМ! Жрите тихо.

Надеюсь на ваше понимание.

Я больна, ты болен, мы больны все вместе. Мы тяжело больны: наша душа умирает. У кого-то этот процесс только начался, а у кого-то уже подходит к концу.

Мы убиваем свою душу сами всего тремя вещами.

Равнодушием. Когда нам больно, мы пытаемся напустить на себя эдакий равнодушный вид, мол пффф, мне на тебя вообще наплевать. Мы делаем так все чаще, чаще, чаще, пока, наконец, не начинаем быть действительно равнодушными к чему-либо. Равнодушие равно самоубийству души.

Напускным состраданием. Нам так жаль валяющегося в грязи котенка или маленького ребенка, когда он плачет. Как же нам жаль! Нам не жаль своих родных, когда они болеют; не жаль своих друзей, когда они страдают; не жаль пенсионеров, живущих за гроши. А котенка да, жаль.

Трусостью. Трусость я считаю одним из самых ужасных пороков. Мы боимся всего: боимся сказать слово против системы, боимся сделать первый шаг в отношениях, боимся влюбиться, боимся разлюбить. Я не стану включать в этот список, к примеру, боязнь потери близкого человека. Это вполне нормально и естественно. Это свидетельствует о том, что в вашем сердце есть чувства. Но почему мы боимся всякой хрени? Мы тратим часы, дни, месяцы на то, чтобы просто решиться подойти и сказать: «Привет!» тому человеку, который важен нам. Мы сидим в своем темном углу, страшась всего на свете, а время проходит мимо нас. Ему-то что? Оно нас ждать не будет. Единственное, что мы можем — выскочить и напасть на него внезапно, ухватить за волосы и держать.

Все страдают от этого, только никто не лечится.

Ну вот оно. То, чего все так ждали :3 Сессия загораживает мне выход на свободу, к лету. Что я делаю? Я встречаю сессию с улыбкой. Сессия, привет, я знаю, что мне пиздец, но ты угрожаешь мне уже в 4ый раз и до сих пор не поняла, что я все равно тебя сдам.

Я молодец. Я сегодня сдала курсач *.*